Логика правит действием
Пигмалион и Галатея
ficbook.net/readfic/2669685
***********************************************************************************************
Автор: Duthie Haerma (ficbook.net/authors/1012437)
Фэндом: Паолини Кристофер «Эрагон»
Персонажи: Дурза и Арья, которые друг друга, мягко говоря, недолюбливали
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Эксперимент
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини
Описание: Когда вылупляется Сапфира, Арья становится не очень-то нужна королю, и шейд Дурза подселяет в ее тело дружественных ему духов в попытке превратить Арью в шейда. В этой истории шейд Дурза выступает не как полностью отрицательный персонаж, алчущий крови Эрагона и Стражей, а как шейд, уживающийся с правлением Гальбаторикса и пытающийся выходить подобное себе существо.
1. Пробуждение
Дурза медленно открыл дверь в свой кабинет, читать дальшевторая половина которого не имела никакой мебели, кроме каменной подставки для ритуалов. Он старался двигаться как можно тише. Слух шейдов острее обычного, а слух шейда, полученного на основе эльфа, мог быть гораздо острее его собственного. Каменный стол с заботливо подстеленным им одеялом, на котором она должна была спать, ожидая его прихода, оказался пуст.
- Ты горишь и светишься в темноте. - окликнул шейда мелодичный голос сверху. - Ты прекраснее всего, что мы видели на свете, - девушка, возникшая темным всполохом на верхних полках, в пустоте между увесистыми фолиантами, в невинном восхищении смотрела на шейда.
Дурза, отогнав первое недовольство, с улыбкой поднял взгляд наверх и протянул к ней руки, приглашая спуститься. Девушка снова пропала и появилась в нескольких сантиметрах над землей, как будто легко сойдя с небольшой ступеньки к шейду. Ее раскрытые ладони осторожно коснулись кончиков пальцев Дурзы, как будто она боялась, что шейд окажется нематериальным и рассыплется от ее движения.
- Как может быть на свете что-то настолько совершенное, как ты? – ее мелодичный голос словно бы напевал ему песню, убаюкивающую его сознание. Полноценное существо из плоти и крови уже, возможно, лежало бы на полу в психическом экстазе, но на шейдов песни духов-светляков действуют крайне неэффективно. Волосы его недавней знакомой эльфийки и новой незнакомки, созданного им самим женского шейда, длинные, черные, колебал несуществующий ветерок, как будто бы они весили не больше пера лебединого пуха.
- Как тебя зовут?- почти промурлыкал Дурза, любуясь своим совершенным творением.
Арья в качестве эльфа была не достаточно интересна, но, когда ее информация о драконе и мальчишке стала не нужна королю, ее тело все еще представляло собой удивительной красоты сосуд, именно такой, какой Дурза искал так долго. Дурза желал сам создать шейда, который следовал бы за ним всегда, везде и беспрекословно.
А шейды могут быть созданы и без учета желания тела, которое будет предоставлено духам. Три духа Дурзы были духами войны и мщения, убийцами, овеянными ореолами стихии огня, который полыхал в них безустанно. Младшие духи – «светлячки», покровительствующие моровому поветрию, следовавшему за любыми войнами, как мотыльки к огню, стремились к его сущностям. Светлячки образовывали коллективный организм – «рой», - с общим разумом и объединенной, как будто бы наслаивающейся от каждой особи, силой. Словом, идеальные кандидаты на роль столь сложно уравновешиваемого существа, как шейд.
Духи наполняли мерцающим светом прекрасную, свежую оболочку, обладающую собственным, почти неуловимым цветочным запахом, словно вокруг нее неустанно роились мириады обычных светлячков разных оттенков. Большие карие глаза выглядели как темные озера на фоне бледного, осунувшегося после ядов и обряда, лица, и в этих глаза отражался мир, видимый только им двоим. Шрамы образовывали не такой резкий и выступающий рисунок, как у Дурзы, и еще не потемнели на ее правильном лице. Они приняли вид удивительных по своей сложности завитков, как восточный рисунок. Внутри самые глубокие шрамы все еще немного светились, показывая, какими путями в плоть вселялись самые крупные духи, а при невеликой силе «светлячков» их пришлось взять почти дюжину. Дурзе очень понравилась полученная структура, а если еще и характер упрямой ослицы от Арьи ей не достанется, то Дурза будет счастливейшим из людей. И не только из людей.
- Называй нас…Турмалайн.
"Звучит чуть более приятно, чем Арья", - с удовольствием подумал Дурза, хотя он бы мог придумать нечто более изящное.
Но … он уступил это ей. Выбор имени был важным и самым первым событием в начинающейся жизни шейда, поэтому он все-таки предоставил тому, чем стала упрямая эльфийка, выбрать себе имя самой.
- Я буду называть тебя Турмалайн, - ласково согласился шейд, взяв ее руки в свои.
- Называй нас Турмалайн, - эхом откликнулся новый шейд, закружившись в подобии танца вокруг Дурзы,и не отпуская кончиков его пальцев. – А как мы будем называть тебя, в чьих глазах отражается расплавленный металл и горячая кровь, и кого мы полюбили с первого взгляда?
«Ах, моя дорогая, два дня назад ты мечтала выцарапать мне эти самые глаза своими собственными ногтями, приправляя это именами, которые такой красавице не то, что произносить, даже знать совсем не подобало. И была так резва, что отпускать твое горло не было никакой возможности. Как же приятно видеть эти перемены в твоем языке в самую приятную сторону. Правда, тебе пора начинать говорить о себе в единственном числе. Хотя рой есть рой, он может пока просто не знать единственного числа», - подумал Дурза.
И хотя у Дурзы возникало смутное ощущение, что светлячки переигрывают в желании угодить огню, но это было … приятно, даже если и слишком льстиво. И хорошо, что он был первым, кого она увидела после становления. К первому увиденному существу в своей жизни они привязываются сильнее, чем к другим. Импритинг.
- Меня ты будешь называть «Дурза» или «шейд Дурза». Я надеюсь, Турмалайн, ты найдешь свое новое состояние приятным. Чувствуешь ли ты слабость, головную боль, или, может быть, хочешь пить? – вообще Дурза несколько позавидовал легкости становления Турмалайн. Самого его крутило и выжимало досуха первое время после становления. Он не то, что говорить, он дышать мог с трудом. А она дышала и уже довольно много болтала.
Женщина прикрыла глаза, словно красноволосый шейд действовал на нее гипнотически.
- Мы хотим всегда быть рядом с собой. Нам будет хорошо там, где ты нас не оставишь, - и она как-то легко покачнулась и стала опускаться на пол. Волна неестественно легких иссиня-черных волос взметнулась и окутала ее покрывалом.
-С некоторым опозданием, но уже гораздо больше похоже на правду, - удовлетворенно отметил шейд, поднимая свое создание на руки и возвращая его на одеяло. - Но напоить тебя надо, соловушка ты моя. И чуть позже, когда ты проснешься, – покормить. Ты давно совсем ничего у меня не ела, пока была Арьей.
Арье он давал лошадиные дозы зелий и ядов, (хотя, конечно же, и противоядия), остатки которых еще придется вывести из нового организма Турмалайн. Возможно, эффект наркотика и приводил к тому, что она так легко пришла в эту новую жизнь. Но все это – мелочи, не стоящие беспокойства. Главное – жива и не пытается убить себя любым способом. И, кажется, почти совсем в своем уме. Этого уже достаточно, и если все пойдет также хорошо, то скоро он сможет поздравить себя с великолепным результатом.
И больше не будет единственным живым шейдом в Алагейзии.
2. Соловушка
- Турмалайн! Турмалайн! Соловушка, не заставляй меня ждать.читать дальше – Дурза уже порядочно давно выпустил Соловушку во внутренний двор и в первый раз – без своего прямого присмотра. А сейчас пора было загнать ее обратно. Она пока не знает своих сил и может растратить их до критического предела, что могло разбалансировать ее пока хрупкую личность.
Мягкие и тонкие, но сильные руки обняли шейда за плечи. Турмалайн спустилась с верхнего выступа балкона за спину Дурзе. Соловушка была послушной, хотя и капризной. Он часто обращался к ней «Соловушка» за певучий и гипнотизирующий стражу говорок, обещавший стать сильной стороной этого шейда. Правда, вариант «Сирена» тоже был ему по вкусу, но больно уж созвучно «Селене», да и Соловушка презрительно фыркала на «Сирену», и показывала ровные, как у куколки, ступни, как бы демонстрируя этим отсутствие у нее рыбьего хвоста.
Соловушка была грациозной, как и Арья, а возможность шейда парить и возникать в воздухе довела эту черту до совершенства. Иногда она зависала над полом, чтобы уравнять свой рост с высоким Дурзой, или чтобы поудобнее устроится там, куда он ее не пускал. Не далее, как вчера, когда Дурза был завален срочными королевскими бумагами по поводу квот рекрутов, Соловушке приспичило полежать головой у него на коленях. Поскольку голова у нее не отделялась от тела (это они уже проходили), а Дурза категорически отказался потакать такой фамильярности и прерывать работу, Соловушка повисла в воздухе, одной макушкой прислонившись к бедру корпящего над бумагами старшего шейда.
Разгорающийся яростью взгляд Дурзы встретил невинные и полные мольбы глаза Турмалайн. Дурза пригрозил, что еще сантиметр, и она будет изгнана на пустые полки, где она устроила себе стратегически верно расположенный наблюдательный пост за столом Дурзы. А эконом еще и снабдил это «гнездо» подушками, которые летели на Дурзу в самый неподходящий момент.
- Наша радость! – имя «Дурза» у нее пока тоже не прижилось, она произносила его с таким усилием, что создавалось впечатление, что оно как минимум раздирает ей гортань, будучи произнесенным вслух. Дурзе не очень нравилось быть «их любовью» и «их радостью», но, в отсутствии третьих лиц, в самые первые дни, он решил не расстраивать Турмалайн отказом от такого обращения. Соловушка действительно крайне болезненно воспринимала перспективу того, что Дурза может не быть ее «любимым» даже вслух. Светлячки очень тяжело переносят отсутствие огня, к которому они уже летят, для них это будет утратой, какую не испытает даже человек, потерявший «любимого».
- «Моя», а не «наша». Помни, Турмалайн, ты – целая, ты законченная фигура, ты едина со всеми сторонами, из которых сложена. Ты чувствуешь себя единственной в своем теле?
Соловушка перенеслась вперед, возникнув перед Дурзой с улыбкой на лице.
- Я чувствую себя единой со всем, что живет! И я счастлива, - в глазах Турмалайн появился хитрый огонек, смутно и неприятно напомнивший Дурзе Арью. – Если ты хочешь вернуть меня в комнату, то догони!
Всполох, и Турмалайн перенеслась обратно на крышу.
Дурза опешил от такой наглости. То ли характер Турмалайн проявлялся не лучшим образом, то ли светлячки признали некоторые черты Арьи крайне полезными, чтобы добиваться от Дурзы желаемого против его воли, и перенимали их, к его великому огорчению.
- Я могу тебя наказать. – Дурза возник в дюйме от Соловушки.
- Только если сможешь догнать! - Турмалайн снова исчезла с характерным щелчком. Дурза переносился с другим звуком, больше похожим на едва уловимый свист.
Ей от силы двадцатый день от становления шейдом, а она уже бросает ему пусть и шуточный, но вызов, какая восхитительная и глупая дерзость! Конечно, Дурза был порядком загружен королевскими делами, но десятиминутная разминка ему не повредит, как и накрутить его нахальному детищу уши. Острые эльфийские уши.
- Посмотри, как он ее погнал-то. Все не наиграется, только что мучил девочку, а теперь догонялочки затеяли, - смотритель замка с его женой, служившей при нем же экономкой, удивленно щурились на закатное небо.
- Да черт их разберет, оба нелюди, что шейд, что эльф. Может, это любовь у них такая, что вчера он ее в клетку сажает и мордует, а сегодня вон как…
- Ты, мать, потише. – Шикнул на нее старик-смотритель. – Шейд хорошо слышит, и не все, что он слышит, ему приходится по нраву. Вот спустит с тебя шкуру за твой длинный язык – будешь знать.
Дурза отдышался, осматриваясь. Внутри груди кольнуло недовольство: он не то, чтобы отстает, но ему приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы успевать за своим щелкающим произведением шаг в шаг, а сейчас он проморгал момент, когда она переместилась, поэтому направление следующего прыжка угадать было сложно. И рано еще ей так скакать.
- Давай еще, ты не стараешься, - щелчок, и знакомая рука потянула его за рукав мантии, впрочем, сразу после этого она снова исчезла. Ага. Турмалайн теперь перемещалась быстрым, но неэффективным способом – мелкие прыжки, которые не заканчивались полной материализацией, имитировали полет, но как бы в неустойчивой форме шейда. Дурза легко догнал ее, он мог двигаться гораздо быстрее, даже настолько быстрее, чтобы перемещаться вокруг Турмалайн, как бы отсекая ее возможные попытки уклонится, хоят перемещался он не сбавляя скорости полета в их общем направлении. Две тени закружились, спускаясь и сходясь по спиральной траектории над поверхностью реки, влажно блестящей в первых сумерках.
Дурза ухватил молодого шейда полете, рассчитывая материализоваться над галькой, но в процессе всех взаимных переворотов он оказался ниже и ближе к воде, а вес его был больше, поэтому и в холодную воду ухнул именно он. Но Дурза снова переместился, зачерпнув воды только низким сапогом. Турмалайн смеялась, но не удирала и не выпускала его руки, на случай, если он надумает еще раз искупаться.
- Нам понравилось! Нам очень понравилось! – Соловушка довольно захлопала в ладоши.
- Я обязательно тебя накажу. – Дурза вылил избыток воды из своего сапога и снова надел его на ногу.
На следующий день Соловушке стало плохо. Началось с того, что еще днем шейд застал ее с пустым взглядом блуждающей у двери в темницу.
Это было очень плохо, а Дурза итак ругал себя за то, что дал выбегаться прошлым вечером. Духи быстро, но не мгновенно восстанавливали свою энергию, а после хорошей встряски даже он чувствовал внутри себя осколки Карсаиба, личность которого уже больше века была просто погребена внутри составной личности Дурзы. А значит эльф, пока светлячки выкладывались в массе перемещений, тоже мог почувствовать, что все еще…немного жив и наводнить память Соловушки чем-то лишним.
- Я…мы...мы кое-что потеряли, - деловито сообщила Дурзе Турмалайн, доверчиво заглядывая ему в глаза. – Такую большую штуку, синюю, с прожилками.
Руки молодого шейда очертили примерные размеры яйца дракона. Ну конечно. Арья думала об этом очень и очень долго в темнице, она боролась даже с Дурзой, скрывая место, куда отправила украденное треклятое яйцо. Воспоминания недавние, яркие, подкрепленные болью, они должны были замутнить рассудок Турмалайн, когда она уставала больше обычного. Жаль только, уже почти бесполезные воспоминания. Пользу бы принесли подробности.
- А ты что-нибудь еще помнишь об этой большой синей штуке, Соловушка? – Дурза взял ее под руку и направил к выходу с площадки перед подвалами. – У тебя, наверное, еще были кошмары о … темницах и драконах?
- Нет, о драконах не было, о темницах тоже нет. Но мне снился мальчик, такой молодой светловолосый мальчик (Дурза скрипнул зубами), и еще то … что ты нас совсем не любишь.
- Но ты же знаешь, что я тобой очень дорожу, Турмалайн? – они вышли в коридор и направились к внутренним комнатам. - А какой мальчик тебе снился, что он делал?
Дурзе не хотелось вводить ее еще сильнее в воспоминания Арьи. Он уже остановился на том, что формирующаяся личность Турмалайн его полностью устраивает, и перекомплектовывать ее он не собирался.
Становление личности шейда – это уникальное и неповторимое событие. Даже снова взяв тело, жизнь Арьи и тех же самых духов, объединив их, Дурза не получил бы вторую Турмалайн. Возможно, вышло бы нечто похожее, но не то. Характер шейда – это случай, который не повторяется. Возможно, это одна из причин их хрупкости на первых стадиях развития – личности, которые получались в результате соединения, не осознавали себя едиными и цельными, и не боролись за свою жизнь, не искали равновесие. И трансмутация сразу, едва закончившись, переходила в смерть. Дурза знал это и работал очень, очень, очень осторожно, чтобы этого избежать. И если Турмалайн исчезнет, то больше ее будет не собрать. Это даже необратимее, чем смерть. От людей остаются души, духи просто изгоняются в нижние сферы, а от самого шейда не остается ничего. Пепел разве только.
Турмалайн несколько сконфузилась.
- Он тренировался с мечом со старым мужчиной. И охотился. Ел. Пил. Купа…
- Достаточно! – Дурза вздохнул. Такие подробности Гальбаторикса не заинтересуют. И ей видеть во сне купающихся мальчиков по мнению шейда было рановато. Даже если Арья достигла первых лет брачного возраста, то душа Турмалайн еще только искала себя, она была…детской.
- Меня больше всего расстроило, что ты меня не любишь. Мне показалось, что ты меня ругал несправедливо и ничего не понял, потому что я хотела сделать все правильно, хорошо. Честно. А ты не понял. Я была очень зла, поэтому ругалась с тобой. Прости.
- Ну, если ты ругалась со мной во сне, в котором я ласкал тебя так мало, что ты даже сомневалась в моей привязанности, ты совершенно справедливо могла со мной ругаться, – пошутил старший шейд, подведя Турмалайн к двери ее комнаты, которая была отделена от покоев самого Дурзы одной стеной, да и то, с внутренней дверью в ней. – Но в настоящем мы с тобой друзья, правда?
- Правда! – Турмалайн легко подскочила и обняла шейда, чуть ли не повиснув у него на шее. Это было несколько… неожиданно. – Мы тебя очень любим.
Дурза, несколько удивленный таким бурным для шейда проявлением эмоций, осторожно наклонился, поставив Турмалайн на пол, и открыл перед ней дверь.
- Постарайся отдохнуть после кошмаров, Соловушка. И помни – ты целая, ты драгоценная, ты единственная. Не позволяй никому забираться в твои мысли. Тренируй концентрацию внимания.
- А если мне снова приснится мальчик?
- Передай ему, чтобы убирался прочь, – шутливо погрозил пальцем Дурза, и, немного нервно поправив мантию, направился к выходу.
Конечно, Соловушка ищет ему понятное ей местов своем мире. У самого шейда таких проблем не было. Он «родился» один, если не считать трупов разбойников и Хазга, он жил один в пустыне годами, он почти всегда был один. Ему не надо было «подгонять» существующих людей (и не только) под свое восприятие, чтобы объяснить их поведение.
Но в ее жизни Дурза скорее отводил себе роль наставника, лидера пары, но не как не … отца.
Шейды - одиночки, и в глубине души Дурза предполагал, что отцом, если он будет «отцом», он будет на редкость паршивым, так что не стоит забивать этим Соловушке голову. Но нужно что-то придумать, чтобы она не придумала сама чего-то худшего. И нужно больше с ней заниматься. Например, он поможет ей вспомнить навыки обращения с оружием, тут не расслабишь внимание. И научить играть в фигуры ниара.
(прим. - местный аналог шахмат)
3. Последняя ночь
Близился третий, последний период становления Турмалайн, и Арья навсегда погрузится в пучину ее воспоминаний. читать дальшеМолодому шейду, по расчетам Дурзы, нужно было продержаться шестьдесят дней, на пару суток больше, чем может выдерживать в состоянии дремы даже крепкий эльф, которого в последний день навсегда свяжет заклятье. И все, эта битва останется за ним. За ними.
Собственно, несмотря на большое количество работы и недостаток времени, Дурза привык к присутствию Турмалайн. Если при этом она еще не висла на нем, как знамя отряда, то она даже не мешала. За эту привязанность (вот уж точное происхождение слова – он действительно себя чувствовал как на привязи) Дурза ругал себя нещадно - до завершения трансмутации привязываться явно не стоило, потому что долгий опыт шейда подсказывал, что иногда и самый удачный и надежный ритуал может развалится в самом конце. Но еще немного, и он сможет по-настоящему вкладываться в ее развитие, занимать чем-то более стоящим, чем махание мечом, - магии. И будет не один.
Нет, меч тоже был важен, потому что плох тот маг, который не может постоять за себя в рукопашной без магической поддержки, безусловно, но меч был скорее крайней защитой и возможностью покрасоваться, а преимущественно шейды специализировались в области заклинаний. Имея в себе несколько духов, которые подпитывали собой не только физическую силу шейда, но, главное, колдовскую, не пользоваться этим было невозможно. И колдовать было нужно, потому что духи тоже должны были оставаться в силе, которую иногда впитывали от тренировок, ритуалов…и не только.
Но не только Арья ослабела за эти дни, духи, хоть Дурза и пытался подкармливать их через себя, через свою магию, тоже слабели. Турмалайн должна была работать сама, чтобы ее личность продолжала жить. К Арье Дурза теперь относился скорее как к паразиту, борющемуся за владение этим телом (да, это было когда-то ее тело, но теперь оно было не для нее), в нем он создал свою Соловушку. Арья была болезнью Соловушки, и кто-то должен был проиграть уже скоро. Этот день, когда не останется сомнений, он даже готов был назвать долгожданным днем рождения Турмалайн.
Шейд, невзирая на гарантированное недовольство короля Гальбаторикса, не отправился сам за мальчишкой, а послал слуг, сославшись на необходимые приготовления. Сам придет, если чувствовал зов Арьи, и встретить его в Гилиде куда лучше и удобнее, чем в лесу. А там и Соловушка созреет.
И приготовления к полной инициации Турмалайн в качестве шейда были правда необходимы, даже скорее важно было личное присутствие именно Дурзы.
Она спала очень много с пятьдесят восьмого дня. Почти две трети суток. Шрамы на ее теле, особенно самые крупные, некрасиво воспалились, какие-то набухли и кровоточили, как будто светлячки хотели прогрызть себе путь наружу в теле эльфа. Нет уж. Прижились, значит там и останетесь. При Дурзе они как будто бы вспоминали, что их привлекло в этот мир и этот дом, и затихали.
Но на пятьдесят девятый день у нее поднялась температура. Дурза приказал принести чистые покрывала, развести огонь, подогреть воду и сваренные им лично зелья тоже были наготове. За температурой последовал бред.
- Я умираю? – приоткрыла слипшиеся от пота веки Турмалайн.
- Нет, нет, Соловушка, мы так не умираем. – Дурза сжал ее тонкую, ставшую почти прозрачной, ладошку. – Ты же останешься здесь, со мной. И я тебя никуда не отпущу. Мы с тобой будем жить долго, очень-очень-очень долго и счастливо. Только старайся не засыпать сегодня, как бы тебе не хотелось, хорошо? Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь еще? Я знаю много историй. Только не спи.
И он рассказывал одну за другой, чтобы удержать внимание Соловушки, прерываясь разве только на смену повязок и вливание ей в рот очередной порции «лекарства», бывшего зельем, ослабляющим Арью. Осталось пережить всего-то ночь. И как хорошо, что шейды могут не спать так долго.
Ей стало душно ближе к рассвету, шейд долго не поддавался уговорам открыть окно, но в итоге сдался. Холодок ненадолго ей не повредит и освежит. Турмалайн прикрывала глаза, ее взгляд начинал блуждать.
- Потрепи еще немного, моя милая. Завтра утром ты проснешься совсем другой. И здоровой. – Дурза немного сжал ее виски, наводя заклинание связывания. Турмалайн вдруг так резко дугой изогнулась под его руками, что он едва ее не выпустил. Ее глаза горели яростью и болью, а руки вцепились в Дурзу, стараясь изо всех сил хотя бы оцарапать его лицо.
- Не получишь! Ты меня не получишь, мерзавец! – хриплый, но уже отчаянный голос Арьи доносился как будто бы не из горла Турмалайн, а глубоко изнутри ее тела. Она резко отпустила остававшееся почти неподвижным лицо шейда, и рванула к себе тупоносый кинжальчик, которым он до этого разделял полосы ткани, стараясь вогнать его в сердце Турмалайн. Сила Дурзы, даже просто физическая, была гораздо больше, потому он моментально и сильно сжал ее запястье, остановив кинжальчик, успевший оставить только глубокий синяк на груди Соловушки. Правда, этой ковырялкой до сердца не достанешь, но пусть умрет с мыслью, что сделала все, что могла.
Шейд покрепче сжал запястья Турмалайн, прижимая ее к кровати и мысленно принуждая ее смотреть ему в глаза. А пинать его в нагрудник она может столько, сколько угодно. Пора. Пора наложить завершающий слой заклинания слияния и навсегда закрепить Турмалайн в этом мире.
- Эй, ты, шейд! Не смей ее мучить!
Дурза резко обернулся и едва не зарычал от негодования. КАК не вовремя! КУДА смотрят эти ротозеи, называемые стражей! Идиоты, кругом одни идиоты, которых он ЧЕРЕЗ ПАРУ МГНОВЕНИЙ перебьет своими руками. Как и мальчишку.
На оконном проеме неуверенно балансировала юная фигура.
Дурза спешно заканчивал заклинание, не отвлекаясь. Еще пара мгновений, сопляк. Еще только пара мгновений, и можно будет отпустить Турмалайн и взять в руки тебя. И вытряхнуть из тебя твою дерзость и внутренности в придачу. Давай, потерпи. Расскажи мне о моих преступлениях.
Но список грехов шейда в глазах Эрагона оказался непростительно коротким.
- Это тебе за Брома!
И стрела со свистом вошла в череп шейда.
Эпилог.
Арья проснулась в холодном поту и потерла ноющие запястья. Мерзкий колдун-шейд продолжал мучить ее даже из могилы. Во сне, в ее кошмарах, он прижимал ее, бьющуюся в агонии, к постели, продолжая, как паук, укутывать ее в кокон из чар, как будто в ней развивалась чудовищная личинка.
- Потерпи, Соловушка. Только потерпи еще совсем чуть-чуть, - шептали черноватые и потрескавшиеся губы шейда, обращаясь к той сверкающей лавине, которая вздымалась в ней, собираясь навсегда погрести под своей массой.
Знал ли шейд, что Эрагон будет стрелять ему в голову, а не в сердце, а если бы знал – также продолжал бы держать ее, стараясь завершить ритуал, и не стал бы сражаться?
Это было неправильно. Дурза, которого она знала, не стал бы защищать кого-либо, рискуя собой.
Она ненавидела его за все, за Фаолина, за Брома, за других Стражей, за всех-всех-всех, и еще за этот взгляд, которым встретил ее шейд в Фарад-Дуре. Потому что в этом взгляде выплеснулась и погасла, сменившись гневом,.. надежда?
Понять Дурзу было невозможно, договориться с ним – тоже. Что можно предложить колдуну, алчущему только подселить в твое тело своего паразита?
Но когда Арья, как в полусне, неслась с ним над поверхностью реки, забыв обо всем, что знала до этого о шейде, в этом самом полете она его почти любила.
И вдохновивший рисунок и тематическая мелодия.
Прослушать или скачать Отец и дочь бесплатно на Простоплеер
ficbook.net/readfic/2669685
***********************************************************************************************
Автор: Duthie Haerma (ficbook.net/authors/1012437)
Фэндом: Паолини Кристофер «Эрагон»
Персонажи: Дурза и Арья, которые друг друга, мягко говоря, недолюбливали
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Эксперимент
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини
Описание: Когда вылупляется Сапфира, Арья становится не очень-то нужна королю, и шейд Дурза подселяет в ее тело дружественных ему духов в попытке превратить Арью в шейда. В этой истории шейд Дурза выступает не как полностью отрицательный персонаж, алчущий крови Эрагона и Стражей, а как шейд, уживающийся с правлением Гальбаторикса и пытающийся выходить подобное себе существо.
1. Пробуждение
Дурза медленно открыл дверь в свой кабинет, читать дальшевторая половина которого не имела никакой мебели, кроме каменной подставки для ритуалов. Он старался двигаться как можно тише. Слух шейдов острее обычного, а слух шейда, полученного на основе эльфа, мог быть гораздо острее его собственного. Каменный стол с заботливо подстеленным им одеялом, на котором она должна была спать, ожидая его прихода, оказался пуст.
- Ты горишь и светишься в темноте. - окликнул шейда мелодичный голос сверху. - Ты прекраснее всего, что мы видели на свете, - девушка, возникшая темным всполохом на верхних полках, в пустоте между увесистыми фолиантами, в невинном восхищении смотрела на шейда.
Дурза, отогнав первое недовольство, с улыбкой поднял взгляд наверх и протянул к ней руки, приглашая спуститься. Девушка снова пропала и появилась в нескольких сантиметрах над землей, как будто легко сойдя с небольшой ступеньки к шейду. Ее раскрытые ладони осторожно коснулись кончиков пальцев Дурзы, как будто она боялась, что шейд окажется нематериальным и рассыплется от ее движения.
- Как может быть на свете что-то настолько совершенное, как ты? – ее мелодичный голос словно бы напевал ему песню, убаюкивающую его сознание. Полноценное существо из плоти и крови уже, возможно, лежало бы на полу в психическом экстазе, но на шейдов песни духов-светляков действуют крайне неэффективно. Волосы его недавней знакомой эльфийки и новой незнакомки, созданного им самим женского шейда, длинные, черные, колебал несуществующий ветерок, как будто бы они весили не больше пера лебединого пуха.
- Как тебя зовут?- почти промурлыкал Дурза, любуясь своим совершенным творением.
Арья в качестве эльфа была не достаточно интересна, но, когда ее информация о драконе и мальчишке стала не нужна королю, ее тело все еще представляло собой удивительной красоты сосуд, именно такой, какой Дурза искал так долго. Дурза желал сам создать шейда, который следовал бы за ним всегда, везде и беспрекословно.
А шейды могут быть созданы и без учета желания тела, которое будет предоставлено духам. Три духа Дурзы были духами войны и мщения, убийцами, овеянными ореолами стихии огня, который полыхал в них безустанно. Младшие духи – «светлячки», покровительствующие моровому поветрию, следовавшему за любыми войнами, как мотыльки к огню, стремились к его сущностям. Светлячки образовывали коллективный организм – «рой», - с общим разумом и объединенной, как будто бы наслаивающейся от каждой особи, силой. Словом, идеальные кандидаты на роль столь сложно уравновешиваемого существа, как шейд.
Духи наполняли мерцающим светом прекрасную, свежую оболочку, обладающую собственным, почти неуловимым цветочным запахом, словно вокруг нее неустанно роились мириады обычных светлячков разных оттенков. Большие карие глаза выглядели как темные озера на фоне бледного, осунувшегося после ядов и обряда, лица, и в этих глаза отражался мир, видимый только им двоим. Шрамы образовывали не такой резкий и выступающий рисунок, как у Дурзы, и еще не потемнели на ее правильном лице. Они приняли вид удивительных по своей сложности завитков, как восточный рисунок. Внутри самые глубокие шрамы все еще немного светились, показывая, какими путями в плоть вселялись самые крупные духи, а при невеликой силе «светлячков» их пришлось взять почти дюжину. Дурзе очень понравилась полученная структура, а если еще и характер упрямой ослицы от Арьи ей не достанется, то Дурза будет счастливейшим из людей. И не только из людей.
- Называй нас…Турмалайн.
"Звучит чуть более приятно, чем Арья", - с удовольствием подумал Дурза, хотя он бы мог придумать нечто более изящное.
Но … он уступил это ей. Выбор имени был важным и самым первым событием в начинающейся жизни шейда, поэтому он все-таки предоставил тому, чем стала упрямая эльфийка, выбрать себе имя самой.
- Я буду называть тебя Турмалайн, - ласково согласился шейд, взяв ее руки в свои.
- Называй нас Турмалайн, - эхом откликнулся новый шейд, закружившись в подобии танца вокруг Дурзы,и не отпуская кончиков его пальцев. – А как мы будем называть тебя, в чьих глазах отражается расплавленный металл и горячая кровь, и кого мы полюбили с первого взгляда?
«Ах, моя дорогая, два дня назад ты мечтала выцарапать мне эти самые глаза своими собственными ногтями, приправляя это именами, которые такой красавице не то, что произносить, даже знать совсем не подобало. И была так резва, что отпускать твое горло не было никакой возможности. Как же приятно видеть эти перемены в твоем языке в самую приятную сторону. Правда, тебе пора начинать говорить о себе в единственном числе. Хотя рой есть рой, он может пока просто не знать единственного числа», - подумал Дурза.
И хотя у Дурзы возникало смутное ощущение, что светлячки переигрывают в желании угодить огню, но это было … приятно, даже если и слишком льстиво. И хорошо, что он был первым, кого она увидела после становления. К первому увиденному существу в своей жизни они привязываются сильнее, чем к другим. Импритинг.
- Меня ты будешь называть «Дурза» или «шейд Дурза». Я надеюсь, Турмалайн, ты найдешь свое новое состояние приятным. Чувствуешь ли ты слабость, головную боль, или, может быть, хочешь пить? – вообще Дурза несколько позавидовал легкости становления Турмалайн. Самого его крутило и выжимало досуха первое время после становления. Он не то, что говорить, он дышать мог с трудом. А она дышала и уже довольно много болтала.
Женщина прикрыла глаза, словно красноволосый шейд действовал на нее гипнотически.
- Мы хотим всегда быть рядом с собой. Нам будет хорошо там, где ты нас не оставишь, - и она как-то легко покачнулась и стала опускаться на пол. Волна неестественно легких иссиня-черных волос взметнулась и окутала ее покрывалом.
-С некоторым опозданием, но уже гораздо больше похоже на правду, - удовлетворенно отметил шейд, поднимая свое создание на руки и возвращая его на одеяло. - Но напоить тебя надо, соловушка ты моя. И чуть позже, когда ты проснешься, – покормить. Ты давно совсем ничего у меня не ела, пока была Арьей.
Арье он давал лошадиные дозы зелий и ядов, (хотя, конечно же, и противоядия), остатки которых еще придется вывести из нового организма Турмалайн. Возможно, эффект наркотика и приводил к тому, что она так легко пришла в эту новую жизнь. Но все это – мелочи, не стоящие беспокойства. Главное – жива и не пытается убить себя любым способом. И, кажется, почти совсем в своем уме. Этого уже достаточно, и если все пойдет также хорошо, то скоро он сможет поздравить себя с великолепным результатом.
И больше не будет единственным живым шейдом в Алагейзии.
2. Соловушка
- Турмалайн! Турмалайн! Соловушка, не заставляй меня ждать.читать дальше – Дурза уже порядочно давно выпустил Соловушку во внутренний двор и в первый раз – без своего прямого присмотра. А сейчас пора было загнать ее обратно. Она пока не знает своих сил и может растратить их до критического предела, что могло разбалансировать ее пока хрупкую личность.
Мягкие и тонкие, но сильные руки обняли шейда за плечи. Турмалайн спустилась с верхнего выступа балкона за спину Дурзе. Соловушка была послушной, хотя и капризной. Он часто обращался к ней «Соловушка» за певучий и гипнотизирующий стражу говорок, обещавший стать сильной стороной этого шейда. Правда, вариант «Сирена» тоже был ему по вкусу, но больно уж созвучно «Селене», да и Соловушка презрительно фыркала на «Сирену», и показывала ровные, как у куколки, ступни, как бы демонстрируя этим отсутствие у нее рыбьего хвоста.
Соловушка была грациозной, как и Арья, а возможность шейда парить и возникать в воздухе довела эту черту до совершенства. Иногда она зависала над полом, чтобы уравнять свой рост с высоким Дурзой, или чтобы поудобнее устроится там, куда он ее не пускал. Не далее, как вчера, когда Дурза был завален срочными королевскими бумагами по поводу квот рекрутов, Соловушке приспичило полежать головой у него на коленях. Поскольку голова у нее не отделялась от тела (это они уже проходили), а Дурза категорически отказался потакать такой фамильярности и прерывать работу, Соловушка повисла в воздухе, одной макушкой прислонившись к бедру корпящего над бумагами старшего шейда.
Разгорающийся яростью взгляд Дурзы встретил невинные и полные мольбы глаза Турмалайн. Дурза пригрозил, что еще сантиметр, и она будет изгнана на пустые полки, где она устроила себе стратегически верно расположенный наблюдательный пост за столом Дурзы. А эконом еще и снабдил это «гнездо» подушками, которые летели на Дурзу в самый неподходящий момент.
- Наша радость! – имя «Дурза» у нее пока тоже не прижилось, она произносила его с таким усилием, что создавалось впечатление, что оно как минимум раздирает ей гортань, будучи произнесенным вслух. Дурзе не очень нравилось быть «их любовью» и «их радостью», но, в отсутствии третьих лиц, в самые первые дни, он решил не расстраивать Турмалайн отказом от такого обращения. Соловушка действительно крайне болезненно воспринимала перспективу того, что Дурза может не быть ее «любимым» даже вслух. Светлячки очень тяжело переносят отсутствие огня, к которому они уже летят, для них это будет утратой, какую не испытает даже человек, потерявший «любимого».
- «Моя», а не «наша». Помни, Турмалайн, ты – целая, ты законченная фигура, ты едина со всеми сторонами, из которых сложена. Ты чувствуешь себя единственной в своем теле?
Соловушка перенеслась вперед, возникнув перед Дурзой с улыбкой на лице.
- Я чувствую себя единой со всем, что живет! И я счастлива, - в глазах Турмалайн появился хитрый огонек, смутно и неприятно напомнивший Дурзе Арью. – Если ты хочешь вернуть меня в комнату, то догони!
Всполох, и Турмалайн перенеслась обратно на крышу.
Дурза опешил от такой наглости. То ли характер Турмалайн проявлялся не лучшим образом, то ли светлячки признали некоторые черты Арьи крайне полезными, чтобы добиваться от Дурзы желаемого против его воли, и перенимали их, к его великому огорчению.
- Я могу тебя наказать. – Дурза возник в дюйме от Соловушки.
- Только если сможешь догнать! - Турмалайн снова исчезла с характерным щелчком. Дурза переносился с другим звуком, больше похожим на едва уловимый свист.
Ей от силы двадцатый день от становления шейдом, а она уже бросает ему пусть и шуточный, но вызов, какая восхитительная и глупая дерзость! Конечно, Дурза был порядком загружен королевскими делами, но десятиминутная разминка ему не повредит, как и накрутить его нахальному детищу уши. Острые эльфийские уши.
- Посмотри, как он ее погнал-то. Все не наиграется, только что мучил девочку, а теперь догонялочки затеяли, - смотритель замка с его женой, служившей при нем же экономкой, удивленно щурились на закатное небо.
- Да черт их разберет, оба нелюди, что шейд, что эльф. Может, это любовь у них такая, что вчера он ее в клетку сажает и мордует, а сегодня вон как…
- Ты, мать, потише. – Шикнул на нее старик-смотритель. – Шейд хорошо слышит, и не все, что он слышит, ему приходится по нраву. Вот спустит с тебя шкуру за твой длинный язык – будешь знать.
Дурза отдышался, осматриваясь. Внутри груди кольнуло недовольство: он не то, чтобы отстает, но ему приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы успевать за своим щелкающим произведением шаг в шаг, а сейчас он проморгал момент, когда она переместилась, поэтому направление следующего прыжка угадать было сложно. И рано еще ей так скакать.
- Давай еще, ты не стараешься, - щелчок, и знакомая рука потянула его за рукав мантии, впрочем, сразу после этого она снова исчезла. Ага. Турмалайн теперь перемещалась быстрым, но неэффективным способом – мелкие прыжки, которые не заканчивались полной материализацией, имитировали полет, но как бы в неустойчивой форме шейда. Дурза легко догнал ее, он мог двигаться гораздо быстрее, даже настолько быстрее, чтобы перемещаться вокруг Турмалайн, как бы отсекая ее возможные попытки уклонится, хоят перемещался он не сбавляя скорости полета в их общем направлении. Две тени закружились, спускаясь и сходясь по спиральной траектории над поверхностью реки, влажно блестящей в первых сумерках.
Дурза ухватил молодого шейда полете, рассчитывая материализоваться над галькой, но в процессе всех взаимных переворотов он оказался ниже и ближе к воде, а вес его был больше, поэтому и в холодную воду ухнул именно он. Но Дурза снова переместился, зачерпнув воды только низким сапогом. Турмалайн смеялась, но не удирала и не выпускала его руки, на случай, если он надумает еще раз искупаться.
- Нам понравилось! Нам очень понравилось! – Соловушка довольно захлопала в ладоши.
- Я обязательно тебя накажу. – Дурза вылил избыток воды из своего сапога и снова надел его на ногу.
На следующий день Соловушке стало плохо. Началось с того, что еще днем шейд застал ее с пустым взглядом блуждающей у двери в темницу.
Это было очень плохо, а Дурза итак ругал себя за то, что дал выбегаться прошлым вечером. Духи быстро, но не мгновенно восстанавливали свою энергию, а после хорошей встряски даже он чувствовал внутри себя осколки Карсаиба, личность которого уже больше века была просто погребена внутри составной личности Дурзы. А значит эльф, пока светлячки выкладывались в массе перемещений, тоже мог почувствовать, что все еще…немного жив и наводнить память Соловушки чем-то лишним.
- Я…мы...мы кое-что потеряли, - деловито сообщила Дурзе Турмалайн, доверчиво заглядывая ему в глаза. – Такую большую штуку, синюю, с прожилками.
Руки молодого шейда очертили примерные размеры яйца дракона. Ну конечно. Арья думала об этом очень и очень долго в темнице, она боролась даже с Дурзой, скрывая место, куда отправила украденное треклятое яйцо. Воспоминания недавние, яркие, подкрепленные болью, они должны были замутнить рассудок Турмалайн, когда она уставала больше обычного. Жаль только, уже почти бесполезные воспоминания. Пользу бы принесли подробности.
- А ты что-нибудь еще помнишь об этой большой синей штуке, Соловушка? – Дурза взял ее под руку и направил к выходу с площадки перед подвалами. – У тебя, наверное, еще были кошмары о … темницах и драконах?
- Нет, о драконах не было, о темницах тоже нет. Но мне снился мальчик, такой молодой светловолосый мальчик (Дурза скрипнул зубами), и еще то … что ты нас совсем не любишь.
- Но ты же знаешь, что я тобой очень дорожу, Турмалайн? – они вышли в коридор и направились к внутренним комнатам. - А какой мальчик тебе снился, что он делал?
Дурзе не хотелось вводить ее еще сильнее в воспоминания Арьи. Он уже остановился на том, что формирующаяся личность Турмалайн его полностью устраивает, и перекомплектовывать ее он не собирался.
Становление личности шейда – это уникальное и неповторимое событие. Даже снова взяв тело, жизнь Арьи и тех же самых духов, объединив их, Дурза не получил бы вторую Турмалайн. Возможно, вышло бы нечто похожее, но не то. Характер шейда – это случай, который не повторяется. Возможно, это одна из причин их хрупкости на первых стадиях развития – личности, которые получались в результате соединения, не осознавали себя едиными и цельными, и не боролись за свою жизнь, не искали равновесие. И трансмутация сразу, едва закончившись, переходила в смерть. Дурза знал это и работал очень, очень, очень осторожно, чтобы этого избежать. И если Турмалайн исчезнет, то больше ее будет не собрать. Это даже необратимее, чем смерть. От людей остаются души, духи просто изгоняются в нижние сферы, а от самого шейда не остается ничего. Пепел разве только.
Турмалайн несколько сконфузилась.
- Он тренировался с мечом со старым мужчиной. И охотился. Ел. Пил. Купа…
- Достаточно! – Дурза вздохнул. Такие подробности Гальбаторикса не заинтересуют. И ей видеть во сне купающихся мальчиков по мнению шейда было рановато. Даже если Арья достигла первых лет брачного возраста, то душа Турмалайн еще только искала себя, она была…детской.
- Меня больше всего расстроило, что ты меня не любишь. Мне показалось, что ты меня ругал несправедливо и ничего не понял, потому что я хотела сделать все правильно, хорошо. Честно. А ты не понял. Я была очень зла, поэтому ругалась с тобой. Прости.
- Ну, если ты ругалась со мной во сне, в котором я ласкал тебя так мало, что ты даже сомневалась в моей привязанности, ты совершенно справедливо могла со мной ругаться, – пошутил старший шейд, подведя Турмалайн к двери ее комнаты, которая была отделена от покоев самого Дурзы одной стеной, да и то, с внутренней дверью в ней. – Но в настоящем мы с тобой друзья, правда?
- Правда! – Турмалайн легко подскочила и обняла шейда, чуть ли не повиснув у него на шее. Это было несколько… неожиданно. – Мы тебя очень любим.
Дурза, несколько удивленный таким бурным для шейда проявлением эмоций, осторожно наклонился, поставив Турмалайн на пол, и открыл перед ней дверь.
- Постарайся отдохнуть после кошмаров, Соловушка. И помни – ты целая, ты драгоценная, ты единственная. Не позволяй никому забираться в твои мысли. Тренируй концентрацию внимания.
- А если мне снова приснится мальчик?
- Передай ему, чтобы убирался прочь, – шутливо погрозил пальцем Дурза, и, немного нервно поправив мантию, направился к выходу.
Конечно, Соловушка ищет ему понятное ей местов своем мире. У самого шейда таких проблем не было. Он «родился» один, если не считать трупов разбойников и Хазга, он жил один в пустыне годами, он почти всегда был один. Ему не надо было «подгонять» существующих людей (и не только) под свое восприятие, чтобы объяснить их поведение.
Но в ее жизни Дурза скорее отводил себе роль наставника, лидера пары, но не как не … отца.
Шейды - одиночки, и в глубине души Дурза предполагал, что отцом, если он будет «отцом», он будет на редкость паршивым, так что не стоит забивать этим Соловушке голову. Но нужно что-то придумать, чтобы она не придумала сама чего-то худшего. И нужно больше с ней заниматься. Например, он поможет ей вспомнить навыки обращения с оружием, тут не расслабишь внимание. И научить играть в фигуры ниара.
(прим. - местный аналог шахмат)
3. Последняя ночь
Близился третий, последний период становления Турмалайн, и Арья навсегда погрузится в пучину ее воспоминаний. читать дальшеМолодому шейду, по расчетам Дурзы, нужно было продержаться шестьдесят дней, на пару суток больше, чем может выдерживать в состоянии дремы даже крепкий эльф, которого в последний день навсегда свяжет заклятье. И все, эта битва останется за ним. За ними.
Собственно, несмотря на большое количество работы и недостаток времени, Дурза привык к присутствию Турмалайн. Если при этом она еще не висла на нем, как знамя отряда, то она даже не мешала. За эту привязанность (вот уж точное происхождение слова – он действительно себя чувствовал как на привязи) Дурза ругал себя нещадно - до завершения трансмутации привязываться явно не стоило, потому что долгий опыт шейда подсказывал, что иногда и самый удачный и надежный ритуал может развалится в самом конце. Но еще немного, и он сможет по-настоящему вкладываться в ее развитие, занимать чем-то более стоящим, чем махание мечом, - магии. И будет не один.
Нет, меч тоже был важен, потому что плох тот маг, который не может постоять за себя в рукопашной без магической поддержки, безусловно, но меч был скорее крайней защитой и возможностью покрасоваться, а преимущественно шейды специализировались в области заклинаний. Имея в себе несколько духов, которые подпитывали собой не только физическую силу шейда, но, главное, колдовскую, не пользоваться этим было невозможно. И колдовать было нужно, потому что духи тоже должны были оставаться в силе, которую иногда впитывали от тренировок, ритуалов…и не только.
Но не только Арья ослабела за эти дни, духи, хоть Дурза и пытался подкармливать их через себя, через свою магию, тоже слабели. Турмалайн должна была работать сама, чтобы ее личность продолжала жить. К Арье Дурза теперь относился скорее как к паразиту, борющемуся за владение этим телом (да, это было когда-то ее тело, но теперь оно было не для нее), в нем он создал свою Соловушку. Арья была болезнью Соловушки, и кто-то должен был проиграть уже скоро. Этот день, когда не останется сомнений, он даже готов был назвать долгожданным днем рождения Турмалайн.
Шейд, невзирая на гарантированное недовольство короля Гальбаторикса, не отправился сам за мальчишкой, а послал слуг, сославшись на необходимые приготовления. Сам придет, если чувствовал зов Арьи, и встретить его в Гилиде куда лучше и удобнее, чем в лесу. А там и Соловушка созреет.
И приготовления к полной инициации Турмалайн в качестве шейда были правда необходимы, даже скорее важно было личное присутствие именно Дурзы.
Она спала очень много с пятьдесят восьмого дня. Почти две трети суток. Шрамы на ее теле, особенно самые крупные, некрасиво воспалились, какие-то набухли и кровоточили, как будто светлячки хотели прогрызть себе путь наружу в теле эльфа. Нет уж. Прижились, значит там и останетесь. При Дурзе они как будто бы вспоминали, что их привлекло в этот мир и этот дом, и затихали.
Но на пятьдесят девятый день у нее поднялась температура. Дурза приказал принести чистые покрывала, развести огонь, подогреть воду и сваренные им лично зелья тоже были наготове. За температурой последовал бред.
- Я умираю? – приоткрыла слипшиеся от пота веки Турмалайн.
- Нет, нет, Соловушка, мы так не умираем. – Дурза сжал ее тонкую, ставшую почти прозрачной, ладошку. – Ты же останешься здесь, со мной. И я тебя никуда не отпущу. Мы с тобой будем жить долго, очень-очень-очень долго и счастливо. Только старайся не засыпать сегодня, как бы тебе не хотелось, хорошо? Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь еще? Я знаю много историй. Только не спи.
И он рассказывал одну за другой, чтобы удержать внимание Соловушки, прерываясь разве только на смену повязок и вливание ей в рот очередной порции «лекарства», бывшего зельем, ослабляющим Арью. Осталось пережить всего-то ночь. И как хорошо, что шейды могут не спать так долго.
Ей стало душно ближе к рассвету, шейд долго не поддавался уговорам открыть окно, но в итоге сдался. Холодок ненадолго ей не повредит и освежит. Турмалайн прикрывала глаза, ее взгляд начинал блуждать.
- Потрепи еще немного, моя милая. Завтра утром ты проснешься совсем другой. И здоровой. – Дурза немного сжал ее виски, наводя заклинание связывания. Турмалайн вдруг так резко дугой изогнулась под его руками, что он едва ее не выпустил. Ее глаза горели яростью и болью, а руки вцепились в Дурзу, стараясь изо всех сил хотя бы оцарапать его лицо.
- Не получишь! Ты меня не получишь, мерзавец! – хриплый, но уже отчаянный голос Арьи доносился как будто бы не из горла Турмалайн, а глубоко изнутри ее тела. Она резко отпустила остававшееся почти неподвижным лицо шейда, и рванула к себе тупоносый кинжальчик, которым он до этого разделял полосы ткани, стараясь вогнать его в сердце Турмалайн. Сила Дурзы, даже просто физическая, была гораздо больше, потому он моментально и сильно сжал ее запястье, остановив кинжальчик, успевший оставить только глубокий синяк на груди Соловушки. Правда, этой ковырялкой до сердца не достанешь, но пусть умрет с мыслью, что сделала все, что могла.
Шейд покрепче сжал запястья Турмалайн, прижимая ее к кровати и мысленно принуждая ее смотреть ему в глаза. А пинать его в нагрудник она может столько, сколько угодно. Пора. Пора наложить завершающий слой заклинания слияния и навсегда закрепить Турмалайн в этом мире.
- Эй, ты, шейд! Не смей ее мучить!
Дурза резко обернулся и едва не зарычал от негодования. КАК не вовремя! КУДА смотрят эти ротозеи, называемые стражей! Идиоты, кругом одни идиоты, которых он ЧЕРЕЗ ПАРУ МГНОВЕНИЙ перебьет своими руками. Как и мальчишку.
На оконном проеме неуверенно балансировала юная фигура.
Дурза спешно заканчивал заклинание, не отвлекаясь. Еще пара мгновений, сопляк. Еще только пара мгновений, и можно будет отпустить Турмалайн и взять в руки тебя. И вытряхнуть из тебя твою дерзость и внутренности в придачу. Давай, потерпи. Расскажи мне о моих преступлениях.
Но список грехов шейда в глазах Эрагона оказался непростительно коротким.
- Это тебе за Брома!
И стрела со свистом вошла в череп шейда.
Эпилог.
Арья проснулась в холодном поту и потерла ноющие запястья. Мерзкий колдун-шейд продолжал мучить ее даже из могилы. Во сне, в ее кошмарах, он прижимал ее, бьющуюся в агонии, к постели, продолжая, как паук, укутывать ее в кокон из чар, как будто в ней развивалась чудовищная личинка.
- Потерпи, Соловушка. Только потерпи еще совсем чуть-чуть, - шептали черноватые и потрескавшиеся губы шейда, обращаясь к той сверкающей лавине, которая вздымалась в ней, собираясь навсегда погрести под своей массой.
Знал ли шейд, что Эрагон будет стрелять ему в голову, а не в сердце, а если бы знал – также продолжал бы держать ее, стараясь завершить ритуал, и не стал бы сражаться?
Это было неправильно. Дурза, которого она знала, не стал бы защищать кого-либо, рискуя собой.
Она ненавидела его за все, за Фаолина, за Брома, за других Стражей, за всех-всех-всех, и еще за этот взгляд, которым встретил ее шейд в Фарад-Дуре. Потому что в этом взгляде выплеснулась и погасла, сменившись гневом,.. надежда?
Понять Дурзу было невозможно, договориться с ним – тоже. Что можно предложить колдуну, алчущему только подселить в твое тело своего паразита?
Но когда Арья, как в полусне, неслась с ним над поверхностью реки, забыв обо всем, что знала до этого о шейде, в этом самом полете она его почти любила.
И вдохновивший рисунок и тематическая мелодия.
Прослушать или скачать Отец и дочь бесплатно на Простоплеер